Проблема в том, что взгляды на инновации у всех разные. И по поводу инвестиций госкорпорации нередко возникают вопросы.
В «Панамском досье» есть данные о том, как топ-менеджер «Роснано» отрекомендовал своего знакомого мальтийскому банку. Офшорная фирма этого знакомого должна была открыть там счет и заработать на распространении инновационной мази, в разработку которой «Роснано» вложила миллионы долларов. Любопытно, что ранее клинические исследования показали, что мазь хоть и безвредна, но мало отличается от вещества без явных лечебных свойств — то есть пустышки.
В сентябре 2011 года «Роснано» и британский инвестфонд Celtic Pharma создали совместное предприятие Pro Bono Bio (РВВ) со штаб-квартирами в Москве и в Лондоне для производства инновационных лекарств. «Роснано» планировала вложить в него 300 млн долларов (около 19 млрд рублей) и получить чуть меньше 50% предприятия.
По такому поводу высказался даже тогдашний премьер-министр Великобритании Дэвид Кэмерон. Он назвал проект «блестящим примером британо-российского сотрудничества в области научных исследований и разработок».
На следующий день после выпуска пресс-релиза в Великобритании хотели начать продажи первого препарата компании — наномази Flexiseq для облегчения симптомов артрита. Затем на рынок планировалось выпустить препараты от экземы и псориаза. А впоследствии — антигены для лечения гематологических заболеваний и антибиотики нового поколения.
Поскольку задача «Роснано» — развивать новые производства в России, компания Pro Bono Bio должна была в течение года заказать производство медицинских препаратов российским предприятиям. В дальнейшем, совместно с «Роснано», планировалось построить фармацевтический завод. По крайней мере, об этом говорилось в сообщении для прессы. Там же уточнялось, что цена на инновационную мазь в России будет в два раза меньше, чем в Европе.
Волшебное снадобье
Старт продаж наномази в Великобритании в 2011 году не состоялся. Судя по отчетам группы РВВ, на британский рынок мазь вышла намного позже. В январе 2014 года появился пресс-релиз о том, что «Pro Bono Bio начинает продажи инновационного препарата в Великобритании». Дэвид Кэмерон вновь не остался в стороне и мазь похвалил: «Очень хорошо, что сегодня, менее чем через три года, первый препарат компании выходит в продажу и сможет облегчить жизнь 9 миллионов больных остеоартрозом в Великобритании».
Между тем инновационная мазь сертифицируется как «медицинское изделие». Это не лекарство. Вместо действующего вещества в нем используются «фосфолипидные наночастицы», которые призваны помочь больному. До совместного проекта с российской госкорпорацией Celtic Pharma пыталась привлечь к продвижению мази как лидеров фарминдустрии (включая AstraZeneka, Pfizer и GlaxoSmithKline), так и небольшие компании. Но инновационный препарат не вызвал у них интереса.
Несмотря на расширение географии продаж мази (сегодня — около двух десятков стран), доходы от них продолжают падать (см. инфографику). В надежде внести наномазь в список рецептурных препаратов, за которые полагалась бы денежная компенсация, PBB несколько лет платила за клинические испытания. Исследование подтвердило безопасность мази, «однако основная цель — статистически достоверное снижение болезненности по сравнению с контрольной группой, принимавшей плацебо, — не была достигнута», — говорится в отчете PBB. И, например, на американском рынке, на который делали особую ставку, она не смогла получить лицензию.
Что касается России, то мазь можно купить только в интернете за 3000 рублей, доставка — «авиакурьером со склада в Берлине». Ни контрактного производства, ни завода за шесть лет не появилось. Но в «Роснано» не отчаиваются.
«Роснано» планомерно реализует стратегию по выводу инновационного препарата на российский рынок. В 2017 году Pro Bono Bio подписала соглашение с одной из крупнейших в России фармацевтических компаний о продвижении продукта на рынке после завершения регистрации. Соглашение предусматривает дальнейшее производство продукта в России на мощностях данной компании в полном соответствии с международными стандартами качества GMP. Мы ожидаем, что до конца 2018 года Flexiseq пройдет необходимые этапы регистрации в России и в кратчайшие сроки будет доступен на аптечных полках», — заявили в «Роснано». Примерно таким же был пресс-релиз компании в 2011 году.
Кто пытался заработать
В «Панамском досье» среди потенциальных продавцов наномази «Новая газета» обнаружила знакомого одного из топ-менеджеров «Роснано».
В документах юридической компании Mossack Fonseca (MF), которые стали доступны благодаря немецкой газете Suddeutsche Zeitung и Международному консорциуму журналистов-расследователей (ICIJ), есть данные о мальтийской Milanco Trading Limited.
Она была создана в 2014 году «для российского клиента», чтобы продавать наномазь в нескольких европейских странах. Фирма действительно упоминалась среди организаций, с которыми у PBB заключено партнерское соглашение о распространении продукции. В частности, Milancо получала право распространять препараты на территории Италии.
В «Панамском досье» есть данные и о том, сколько Milanco планировала зарабатывать: она хотела покупать препараты у PBB за 8,5 евро и продавать за 13,5 евро. Из этих 5 евро фирма намеревалась платить 2 евро в адрес Digital Marketing Dubai («за различные услуги»), еще 1,5 евро — в адрес неназванного офшора («за то, что компания представила нас PBB и помогла получить эксклюзивность с Flexiseq») и только 1,5 евро оставлять себе.
Конечным владельцем Milanco в файлах MF назван Сергей Балашов из подмосковного Краснознаменска. Он много лет прослужил в Космических войсках, стал полковником. К середине двухтысячных ушел в отставку и с тех пор работает инженером в компаниях, поставляющих различное оборудование. Какое отношение он мог иметь к офшору и распространению мази?
В прошлом Балашов учился в Куйбышевском авиационном институте вместе с Владимиром Ерошкиным — отцом одного из бывших менеджеров «Роснано» Павла Ерошкина. До 2017 года Павел Ерошкин работал на руководящих должностях в «Роснано» и связанных с госкорпорацией предприятиях. Будучи замгендиректора «Роснано Капитал», Павел Ерошкин рассказывал журналистам о запуске PBB в 2011 году. Он же возглавлял российские компании группы PBB и до прошлого года был директором британской PBB plc.
В телефонном разговоре Балашов подтвердил, что знаком с отцом Ерошкина. Но после вопроса о распространении мази, в которую вложилась «Роснано», связь прервалась. С тех пор связаться с Балашовым не удалось.
Документы MF свидетельствуют, что Павел Ерошкин написал для Балашова рекомендательное письмо, которое требовалось для открытия Milanco счета в мальтийском банке. В письме Ерошкин писал, что работает с Балашовым уже три года и чрезвычайно высокого о нем мнения.
Павел Ерошкин, до которого удалось дозвониться, сказал, что не понимает, «в чем смысл этих вопросов», и отказался комментировать ситуацию.
Поучаствовать в освоении инновационных денег Milanco так и не удалось. Получив рекомендательное письмо Ерошкина, банк стал задавать вопросы — о планируемой деятельности Milanco, владельцах и будущих контрагентах. Ответов не последовало, и Milanco осталась без счета. В 2016 году фирма была ликвидирована, так и не начав торговать.
Азиатский подход
Среди распространителей продукции PBB есть известные аптечные сети и малоизвестные фирмы, которые вызывают вопросы. Например, Green Park Medical Ltd из Малайзии, которая через полгода после создания заключила с PBB соглашение на дистрибуцию препаратов в Юго-Восточной Азии. И сингапурская Asiaseq Pte. Ltd, которая на своем сайте называет себя эксклюзивным распространителем продукции PBB в регионе. Обе фирмы принадлежат одному человеку — Андрею Гарбузу.
Гарбуз назван «послом» группы PBB в июне 2012 года. Он продвигал инновационную мазь по всему миру: дарил ее сенегальским паломникам, а затем в Малайзии запускал азиатские продажи. В декабре 2017 года он указал в социальной сети Linkedin свою новую должность — глава PBB по Азии и рынкам сбыта. Учитывая, что у госкорпорации «Роснано» есть доля в PBB, Гарбуз фактически стал менеджером одной из структур «Роснано». На июнь 2018 года, по данным реестров, он все еще числился владельцем компаний-дистрибьюторов.
Мы созвонились с Андреем Гарбузом, но комментировать ситуацию он не захотел.
«Ситуация, в которой продукт компании продается через фирму-посредника, принадлежащую топ-менеджеру самой компании, — это классический конфликт интересов. Если речь идет о частной компании, то об этом должны быть уведомлены акционеры, а сами менеджеры должны такого конфликта избегать», — полагает замгендиректора «Трансперенси Интернешнл Россия» Илья Шуманов. «Если же речь идет о работнике «внучки» госкорпорации, то на нее могут распространяться нормы «антикоррупционной политики «Роснано», принятой в 2017 году. Однако она сформулирована таким образом, что дочерние и зависимые общества не принимают на себя обязательств по декларированию конфликта интересов», — отмечает эксперт.
Ускользающие финансы
Выяснить, сколько денег «Роснано» потратила на инновационную мазь, непросто. На сайте госкорпорации эта история отсутствует. А с 2014 года «Роснано» не указывает в годовых отчетах затраты на конкретные проекты. Но есть еще документы люксембургской компании Fonds Rusnano Capital S.A., через которую госкорпорация переводила средства.
Изначально «Роснано» планировала вложить в проект 300 млн долларов. Но получилось иначе. «Средства «Роснано» в сумме 150,0 млн долларов, перечисленные в Fonds Rusnano Capital S.A. <…> еще в 2010 году, до настоящего времени в сферу нанотехнологий не инвестированы и продолжают оставаться на счетах Fonds Rusnano Capital S.A.», — говорилось в отчете Счетной палаты в 2013 году.
«Таким образом, 311,1 млн долларов США (70,7% выделенных средств), перечисленных «Роснано» в адрес Fonds Rusnano Capital S.A., не используются для целей привлечения иностранных инвестиций в совместные международные фонды нанотехнологий. Указанные средства размещаются на депозитах в иностранных банках, а также за счет указанных средств осуществляется купля-продажа ценных бумаг различных компаний, в том числе компаний «Алроса», «Эмират Айр», «Евраз Групп» и др.», — отмечали аудиторы.
Впрочем, и после заключения аудиторов 150 млн долларов оставались в отчетности компании в графе «невостребованные обязательства». В 2016-м эта графа из отчета исчезла.
«Предположение о нецелевом использовании средств не соответствует действительности», — возражают в пресс-службе «Роснано». Там отметили, что объем проекта Pro Bono Bio составлял 300 млн долларов. И «Роснано» должна было вкладывать деньги пропорционально вкладу партнера — не более 50%. Максимальный объем инвестиций «Роснано» в проект составлял 150 млн долларов (это утверждение противоречит отчетности Fond Rosnano Capital, аудиту Счетной палаты и собственному пресс-релизу «Роснано» 2011 года). Но зарубежному партнеру не удалось привлечь инвестиции в полном объеме, поэтому госкорпорация остановила инвестиции в проект, достигнув паритетного участия. Представитель «Роснано» подчеркнул, что госкорпорации запрещено превышать вклад партнера в соответствии с инвестиционным мандатом. Оставшиеся средства были возвращены в «Роснано» и направлены на финансирование других инвестфондов.
Пару лет назад, дебатируя с Алексеем Навальным, глава «Роснано» Анатолий Чубайс говорил: «С меня за патенты и фундаментальную науку спрашивать не надо. С меня за заводы надо спрашивать. В том числе и за неудачные».
Заводов в России PBB так и не построила. Но в «Роснано» опять-таки не теряют оптимизма: «Pro Bono Bio — пример успешной инвестиции «Роснано» в зарубежную фармацевтику с продуманной перспективой локализации уникального медицинского препарата на российском рынке. <…> Фонд Pro Bono Bio будет полностью соответствовать стратегии «Роснано» за рубежом: создание продукта мирового уровня с последующим трансфером технологии в Россию».
СПРАВКА «НОВОЙ»
Больше денег
Все эти годы группа PBB была убыточной, а уменьшение стоимости ее активов выглядит драматически. В 2015 году ее активы оценивались в 745 млн фунтов. А в 2016-м — уже в 223 млн фунтов. То есть за год группа потеряла примерно 43 млрд руб. (по нынешнему курсу). Это больше 70% всей стоимости. У группы изначально практически не было материальных активов — недвижимости, станков и оборудования. PBB не занималась созданием своего производства, заказывая мази стороннему производителю.
В результате все, чем располагала группа, — это «нематериальные активы»: лицензии, права на разработку, торговые марки и интеллектуальная собственность. Однако стоимость таких активов складывается из оценки потенциальных перспектив продукта. Если в итоге продукт не проходит клинические испытания, оказывается не интересен покупателям — компания получает немедленные убытки.
В 2017 году PBB оказалась на грани банкротства, поскольку не могла выплатить проценты по кредиту в 15 млн фунтов, взятому в 2015-м у канадской Knight Therapeutics. На помощь пришла «дочка» «Роснано» — люксембургская Fonds Rusnano Capital S.A. Она выкупила долги у канадцев и добавила несколько миллионов от себя. В целом в 2017 году «Роснано» направила на спасение PBB более 18 млн фунтов (около 1,5 млрд рублей). Поскольку обслуживать эти долги группа по-прежнему не могла, «Роснано» согласилась перенести 80% выплат на 2020 год.
Предоставленных «Роснано» займов хватит лишь на то, чтобы продолжать продавать мазь до конца 2019 года, говорится в отчете PBB. Все эти годы продажи мази приносят меньше, чем тратится на ее производство и административно-хозяйственные расходы.
.png)